Мысль о том, что человечество не одиноко во Вселенной, очень стара. Древнегреческий философ, эпикуреец Метродор, еще во II веке до нашей эры говорил: «Считать Землю единственным населенным миром в беспредельном пространстве было бы такой же вопиющей нелепостью, как утверждать, что на громадном засеянном поле мог бы вырасти только один пшеничный колос».Догадка гениальная. Она могла появиться только благодаря стихийно-материалистическому, оптимистическому восприятию мира, свойственному античной эпохе. Потом эта прогрессивная, светлая философия уступила место мрачным церковным догмам средневековья.
Труден путь познания мира. В астрономии более чем на тысячу лет утвердилась система Птолемея. Религиозным людям она казалась вполне естественной. Все раз навсегда создано богом. В центре Вселенной — Земля. На ней — «царь природы» — человек. Вокруг Земли, а значит, и вокруг человека, ходят «обслуживающие» его небесные светила — Солнце, Луна, планеты, звезды. Человек безмерно горд своим центральным, исключительным положением.
В XVI веке эти представления перечеркнула система Коперника. Она нанесла жестокий удар и по устоям церкви и по самолюбию человека. Солнце, оказывается, не обслуживает Землю и людей, а командует ими. Земля вовсе не центр мира, а рядовая планета, не трон «царя природы», а жалкая «таратайка», на которой человек вынужден, смиренно склонив голову, кружить вокруг своего повелителя.
Оставалось, однако, еще убеждение, что человечество уникально. Что оно — единственный «огонек разума» во Вселенной.
Думающие люди понимали, конечно, что если вокруг Солнца ходит несколько равноценных планет, то и на других могут жить такие же, как мы, люди. Поняли вскоре, что и Солнце не уникально. Что оно — рядовая звезда, а каждая звезда — солнце. Что у этих далеких солнц могут быть и, наверное, есть свои планеты. И они тоже могут быть обитаемы.
Играли роль не только логические рассуждения. В те годы, когда жил Коперник, резко менялся общий настрой умов. Статичность феодального строя сменялась динамичностью эпохи Возрождения. На смену былой раздробленности и замкнутости пришли обширные торговые и культурные связи народов. Пассивность, слепая вера в церковные догмы уступала место активности, жажде подлинных знаний. Стремительно расширялись горизонты познания мира. Его грандиозность в сочетании с появившейся верой в безграничные возможности человеческого разума ошеломляли, вселяли оптимизм, снова влекли к стихийному материализму, к объяснению тайн природы, исходя из ее собственных свойств.
Все это создавало благодатную почву для появления «еретических» мыслей, вроде идеи о множественности обитаемых миров.
Идея возродилась. Через полвека после смерти Коперника ее публично высказал Джордано Бруно. Он писал: «Существуют бесчисленные солнца, бесчисленные земли, которые кружатся вокруг своих солнц, подобно тому, как наши семь планет кружатся вокруг нашего Солнца... На этих мирах обитают живые существа...»
Церковники не простили ему этого. Он был сожжен на костре.
Несколько столетий спустя мысль Джордано Бруно принималась учеными как правдоподобная, но принципиально недоказуемая. К тому же не имеющая практического интереса. Считалось, что она навсегда останется милой, красивой гипотезой, проверить которую все равно никогда не удастся. Слишком все это далеко.
Человек тем временем изучал окружающий земной мир, думал, пытался понять причины его многообразия, понять его происхождение. Сказки о сотворении мира раздражали подлинных ученых. Но противопоставить им было нечего.
Наконец появилась «небулярная гипотеза» происхождения Солнечной системы Канта и Лапласа. Земля не «создана»! Она «образовалась» из сгустившейся туманности, без всякого божественного толчка, за счет естественных физических процессов. А значит, чтобы стать такой, как сейчас, должна была пройти долгий путь постепенных изменений.
Под этим новым углом зрения ученые стали изучать земную природу. И конечно, нашли следы истории, прожитой Землей от своего младенчества до наших дней. Появились историческая геология, палеонтология, учение Дарвина об эволюции животных, идея о развитии человека из обезьяны. Стало ясным, что возникновение жизни вообще и разумного существа в частности есть закономерный результат эволюции вещества в подходящих условиях.
Отсюда напрашивался вывод: в огромной и достаточно однородной Вселенной «подходящие» условия не могут возникнуть только в одном месте и только один раз. А значит, жизнь и ее высший цвет — разум — не могут быть явлениями уникальными. Идея о множественности обитаемых миров получила, наконец, теоретический, вполне научный фундамент.
Но и теперь удаленность звезд не давала никаких надежд на возможность ее подтверждения.
Многие животные тянутся к себе подобным, когда совместная жизнь дает им преимущества в борьбе за существование. Стремление к общению по этой же причине свойственно и разумным существам. По-видимому, и их сообществам. Даже в космических масштабах. Общение дает новые знания, новые ощущения, будоражит, тонизирует. В итоге умножает силы, способствует прогрессу. Без общения зачахнешь, пропадешь.
Один из писателей-мыслителей нашего времени Артур Кларк в своей книге «Черты будущего» пишет: «Цивилизация не может существовать без новых рубежей. Она нуждается в них и материально и духовно... Духовная потребность менее явно выступает на поверхность, но в конечном счете она более важна. Мы живы не хлебом единым, нам нужны и приключения, разнообразие, новизна, романтика».
Подтверждения идеи множественности обитаемых миров так хотелось! С надеждой обратились люди к соседним планетам нашей Солнечной системы. Они выглядели гораздо доступнее. Условия для жизни на них считались приемлемыми. Американский астроном Ловелл был убежден, что в свой телескоп видит на Марсе сооруженные марсианами оросительные каналы. Желаемое выдавалось за действительное. Ну, а уж писатели-фантасты, конечно, начали подробно описывать природу и обитателей Марса и Венеры, их грядущие встречи с землянами.
Тем временем наступил XX век. Набирала темпы научно-техническая революция. За несколько десятков лет человек получил автомобиль и самолет, радио и телевидение, атомную энергию и кибернетику. Наконец, самое главное — человек вышел в космос.
Достигли соседних планет автоматы. На Луну даже высадили человека. Стало ясно, что разумные существа могут преодолевать космическое пространство. Успехи астрофизики и бурное развитие радиоастрономии делают реальным обнаружение очагов разума, если они есть, и радиосвязь с ними на огромных межзвездных расстояниях.
Все это вместе развеяло ощущение изолированности Земли от Вселенной. И тогда на повестку дня стали выдвигаться практические вопросы, связанные с возможностью контактов между мирами.
Примером может служить идея о возможности переноса «семян жизни» с одного небесного тела на другое.
Один аспект этой идеи, связанный с практической космонавтикой, нам хорошо знаком. Все космические аппараты, предназначаемые сегодня для посадки на другие планеты, перед запуском с Земли подвергаются стерилизации, чтобы своими «грязными ногами» не занести туда «инфекцию». Ведь от любой, даже одной-единственной, живой бактерии, попавшей случайно на благодатную почву, может на безжизненной до этого планете начаться жизнь. А мы потом не будем знать, местного она происхождения или занесенная.
Второй аспект идеи о возможности «экспансии жизни» лежит в основе дерзкого проекта американского астронома Карла Сагана. Когда стали известны совершенно непригодные для жизни физические условия на Венере — раскаленная поверхность и над ней плотная углекислая атмосфера,— Саган предложил эту планету «переделать». Забросить туда ракетами контейнеры со специальными микроорганизмами и рассыпать их в атмосфере. Быстро размножившись, питаясь углекислотой, они за считанные годы сделают атмосферу разреженной, прозрачной и содержащей кислород. Поверхность планеты остынет, выпадут дожди, образуются водоемы. Останется забросить туда семена растений...
Проект ошеломляющий и вызвал бы сомнения даже в фантастическом романе. Но Карл Саган серьезный ученый, и если подумать, то, в сущности, мысль его, хоть и смущает в деталях и своей общей необычностью, не противоречит ни возможностям нашей современной космической техники, ни достижениям биологической науки.
А если даже мы, нынешние земляне, с нашими (в космических масштабах, вероятно, примитивными) наукой и техникой, уже принципиально в состоянии создать «новый мир», то почему это вообще не может быть обычным, рядовым явлением во Вселенной?
Старая идея норвежского астронома Аррениуса о возможности переноса зародышей жизни — микроорганизмов — с планеты на планету метеоритами возродилась в новом качестве. Семена жизни могут переноситься не только метеоритами, но и техническими средствами, созданными разумными существами.
Ну, а если возможен «посев» жизни, то почему невозможно в дальнейшем влияние на ее эволюцию?..
Но не будем увлекаться.
Выход человека в космос сразу расширил горизонты многих земных наук.
Давно уже было известно, что Земля лишь одна из планет Солнечной системы. Однако подробно рассматривать, «щупать и нюхать» мы могли лишь Землю. Другие планеты были недоступны. Это делало наше знание природы ограниченным.
Невозможно составить себе полное представление о растительном мире Земли по кустику герани в горшке, а о животном мире — по домашней кошке. Также невозможно понять, что такое вообще планеты и что такое вообще жизнь, видя перед собой только единственный «земной случай» того и другого. По существу, многие земные естественные науки страдали от неполноты сведений, от ограниченности кругозора, поскольку изучали только небольшую часть Большой Природы, только один ее «островок», затерявшийся в безбрежном океане Вселенной.
И вот с наступлением космической эры многое сразу изменилось. Растаяли границы, замыкающие нас в рамках одной своей планеты. Рухнули высокие стены, во многом заслонявшие от нас огромный окружающий мир. Открылись новые горизонты, полные такого разнообразия, перед которым наш, человеческий опыт стал казаться удивительно скудным. Все земные естественные науки, по мере изучения космоса и развития астрономии, становятся теперь лишь главами в больших книгах о Вселенной в целом.
Происходит «космизация наук».
Физика и химия, науки о свойствах вещества и энергии на Земле становятся разделами некой «Всеобщей физики и химии», науки о свойствах вещества и энергии вообще в любых, в том числе самых невероятных, немыслимых на Земле, условиях, которые могут встретиться только в мире звезд.
Биология, наука о жизни на Земле, превращается в раздел некоего «космического жизневедения». Лишь первой главой огромной книги о жизни вообще, о жизни во Вселенной, во всем ее разнообразии.
Геология и геофизика, география и океанография, метеорология и прочие науки о строении Земли и ее оболочек идут к тому, чтобы стать лишь описанием «частных случаев» в науке о планетах вообще, разделом нарождающейся науки будущего — планетологии — в самом широком смысле этого слова.
Но самое важное: выйдя в космос, человек гораздо отчетливее понял свою ответственность за родную планету. Он увидел на своей «рабочей площадке» колоссальный объем предстоящих работ. Понял, что они, бесспорно, требуют совместных усилий всех народов планеты, координации их действий, объединения средств. Что социальное переустройство мира намного облегчит выполнение Этих требований.
Человек понял и то, что, в свою очередь, для социального прогресса необходим более общий взгляд на человечество, чем это удавалось сделать до сих пор. Необходим как бы «взгляд из космоса» уже не на планету, а на само человечество, оценка его в целом как явления космического. Необходимо окончательно освободиться от иллюзии своей исключительности. Познать наиболее общие законы развития разума. Создать науку о движении разумной материи во Вселенной. А это настоятельно требует включения в повестку дня соответствующих серьезных научных работ.
Так, на гребне мощной волны научно-технической революции возродилась старая идея о множественности обитаемых миров. Стала научной «проблемой внеземных цивилизаций».
При ближайшем рассмотрении проблема оказалась много сложнее, чем казалась вначале. На вопрос: «Как связаться?» — ответ как будто уже был: лететь на ракете, посылать радиограммы. Но сразу же возникал следующий вопрос: «Как общаться?». На каком «языке»? Как достичь взаимопонимания? Ответ можно дать, только зная, какие «они». А для этого сперва необходимо выяснить, какие вообще могут быть инопланетные разумные существа.
Выяснилось, что мы по-настоящему не знаем еще и самих себя, не знаем, какие формы может принимать жизнь вообще и разумная — в частности. Не знаем многого, что необходимо для попытки вступать в контакты с «братьями по разуму». Что, поставив в повестку дня проблему внеземных цивилизаций, мы должны сперва выяснить целый ряд вопросов у себя на Земле.
Проблема внеземных цивилизаций оказалась связанной тысячами нитей со множеством земных наук.
В своей книге «Человечество, Земля, Вселенная» советский философ А. Д. Урсул пишет: «Думается, что вопрос о внеземных цивилизациях представляет собой... действительно общенаучную проблему, новый феномен современной науки, в частности, результат научно-технической революции... Наиболее интенсивная работа ведется, в основном, в астрономическом, астронавтическом (межзвездные полеты), биологическом, информационном, лингвистическом и социологическом аспектах...»
Эту многогранность проблемы прекрасно иллюстрирует хотя бы состав участников первой советско-американской конференции по проблеме внеземных цивилизаций, состоявшейся в 1971 году в Советском Союзе, в Бюракане. В лице пятидесяти четырех участников конференции были представлены девятнадцать различных наук: радиоастрономия, астрофизика, физика, электроника, радиосвязь, теория информации, кибернетика, космонавтика, экзобиология, генетика, молекулярная биология, нейробиология, биофизика, антропология, история, археология, лингвистика, философия, футурология.
Работы во всех этих областях начались во всем мире стихийно, исподволь, как говорится, «без всякой команды», просто как веление времени.
Резко обострился интерес к таким вопросам, как, что такое разум, на чем основано взаимопонимание людей между собой, взаимопонимание людей и животных. Например, изучение обезьян, а также дельфинов и других наиболее «умных» животных уже ведется под новым углом зрения.
Усилился интерес к психологии и изучению законов мышления, к изучению принципов построения различных человеческих языков, современных и древних. Обострился интерес к теории игр, антагонистических и кооперативных. Изменилось отношение к проблеме происхождения жизни, к ее развитию, к истории человечества, в частности, к изучению древних преданий. Все это преследует главную цель — понять законы развития человечества и на этом основании попытаться понять законы развития разума во Вселенной вообще. А это означает, что открывается непочатый край работы для философов.
В проблеме внеземных цивилизаций обозначились две основные грани. Одна — внешняя, космическая. Это вопросы межзвездной радиосвязи как технические, так и информационные: лингвистика, кодировка, дешифровка, логика и так далее. Вторая — внутренняя, земная. Сюда относится осмысливание самих себя как явления космического. Эту грань многие считают основной. Во всяком случае, на первое время.
Приводим высказывания по этому поводу наших, советских ученых.
Радиоастроном Б. Н. Пановкин: «Тема внеземных цивилизаций — это то «зеркало», в котором человечество рассматривает само себя, дает оценку своему месту во Вселенной, пытается определить свою «космическую судьбу».
Философ А. Д. Урсул: «...лучше, глубже и всестороннее познать космическую сущность человечества, его фундаментальные и общие характеристики и тенденции — вот та главная сторона формирующейся теории ВЦ, которая сможет принести пользу нашему обществу уже в ближайшие десятилетия».
Проблема внеземных цивилизаций становится крупнейшей в нашем столетии.
Писатель Б. В. Ляпунов писал в 1966 году: «Это редчайший случай вторжения в нашу реальную жизнь фантазии самого невероятного размаха. С подобной проблемой человечество не сталкивалось еще никогда. И никогда не испытывало оно такого ощущения космичности своего бытия, как ныне, когда не планеты-соседи, а планеты далеких галактик становятся ближе».
А вот слова Артура Кларка: «...пространство между мирами бросает нам вызов. И если мы не примем этого вызова, история человечества сойдет на нет. Человечество должно думать о высотах, которых оно еще не достигло...»
В резолюции уже упоминавшейся нами Бюраканской конференции говорится: «Эта проблема может оказаться исключительно важной для дальнейшего развития всего человечества»,
Советский философ академик Б. Кедров писал в «Литературной газете»: «Есть нечто символическое и вместе с тем глубоко закономерное в том, что советские ученые одними из первых занялись столь фантастической, казалось бы, проблемой, как проблема внеземных цивилизаций, что научные конференции, посвященные этой теме, проходят на советской земле».
Конечно, символическое, конечно, закономерное. Социалистические страны нацелены в будущее. Проблема внеземных цивилизаций будет разрабатываться десятилетиями, столетиями. И это не пугает нас. Мы не верим в атомную смерть. Народы ее не допустят. Проблема привлекает нас размахом, широтой, перспективами. Привлекает возможностью содействовать дальнейшей разработке научных основ прогресса человечества. Привлекает, наконец, романтикой, тайнами, обилием нерешенных вопросов.
Мы принимаем «вызов, который бросает нам пространство между мирами». Мы не боимся целины, как бы велика она ни была. Мы не боимся затраты сил, их у нас много. Мы хотим движения вперед, познания мира, прогресса.
А теперь приступим к более детальному знакомству с проблемой. Нам предстоит, хотя бы в самых общих чертах, познакомиться со всеми ее аспектами.
Мы начнем с аспекта астрофизического, с основы основ, с начала начал.
Итак — звездный мир!